Перед падением Омска в ноябре 1919 года из города стремились уехать на Восток, подальше от свидетелей и возможных арестов.
Стремились уехать все, кто так или иначе был связан с деятельностью в колчаковских учреждениях или службой в армии. Сергей Ауслендер, обморозивший ноги во время отступления, вынужден был остаться на станции в двухстах метрах от Томска, где два года преподавал в сельской школе. Евгению Спасскому удалось выбраться в родные месте весной 1920 года. Борис Четвертиков со своим томским товарищем Всеволодым Ивановым некоторое время жил в Татарске Омской губернии, затем оба выбрались в Петроград. Янчевский учительствовал в селе Уюк Урянхайского края, Минусиннке и только в 1923 приехал в Москву. Посчастливилось вернуться в Москву и Борису Денике.
Уцелевшие в лихолетье поэты, писатели, журналисты, художники избегали указания в советских анкетах сибирских страниц, переходя от революционного семнадцатого сразу к началу 1920-ых годов. Но, думется, они помнили город на Иртыше, ставший в Гражданскую войну «приютом благородных муз» и спасших их в те жестокие дни.
После установления Советской власти местное общество художников, состоявшее из «старорежимной» интеллигенции и чиновной знати, прекратило свою работу , но начатое им дело получило свое продолжение. Уже в январе 1920 года активировалась организации Художественно-промышленной школы (Худпрома). Трое членов общества (И.В. Волков, И.К. Куртуков, В.В. Барышевцев) пошли в преподавательский штаб Худпрома, который в большинстве своем в то время составили беженцы и бывшие Белые офицеры – в прошлом выпускники московского Строгановского художественно-промышленного и петроградского барона Штиглица училищ.
Учениками замечательных педагогов Худпрома создавался позднее Омский союз художников России. Впервые заявленная в колчаковской столице идея преобразования Омска в город-сад получила свое воплощение в последующие годы, когда бывшие белогвардейцы возводили на Иртыше общественные и жилые дома, в том числе в духе конструктивизма. По инициативе и усилиями преподавателя Худпрома киевлянина В.К. Эттеля, недавнего прапорщика белогвардейского Шадринского полка, в 1921-1922 годах издавался под редакцией А.П. Олениче-Гнененко и Г.А. Вяткина литературно-художественный альманах «Искусство», который явился одной из тех искр, что помогли разгореться пламени «сибирских огней».
Идеи авангардного искусства, воспринятые в белой столице «из первых рук» футуристом В.И. Уфимцевым и его товарищами – поэтами и художниками, – подвигли «омских хулиганов» на создание вольного объединения «Червонная тройка», определили их отношение к воплощению творческих замыслов в новых художественных формах.
Задержался в Омске журналист А.М. Громов, он организовал и редактироапл газету «Сибирский гудок» в 1922-1924 годах.
Не забывали в Омске и поэта В.Г. Маслова, умершего от тифа при отступлении с колчаковской армией. Благотворное влияние его таланта испытал на себе Л.Н. Мартынов. Посмертно стихи Маслова были опубликованы в журнале «Сибирские огни».
Весной 1920 года в городе образовалось литературно-художественная секция при Сибирском отделении государственного издательства (ЛИТО). Устраиваемые ей литературные вечера, диспуты о путях развития нового искусства и «Живые литературные альманахи», посвященные памяти Александра Блока, Николая Некрасова, Федора Михайловича Достоевского, явились, по сути, продолжением работы литературно-художественного кружка «Единая Россия». Созданная вскоре на базе ЛИТО «Омская артель поэтов и писателей» в своей деятельности тоже продолжила эту линию.
Вынужденное пребывание деятелей культуры в Сибири оказалось не напрасным. Они оставили яркий след в истории «столичного» Омска, города, который давал им надежду на возможность возвращения в Россию, на приход в жизнь мира и согласия. Они оживили городское культурное пространство, стали проводниками художественных идей разных направлений, способствовали формированию мировоззрения молодых талантов и, безусловно, оказали влияние на развитие культуры города в последующие годы.