Первая в истории чемпионка Европы по художественной гимнастике Галима Шугурова встретилась с «Омской землей» и рассказала о своем детстве, первом и единственном тренере, влиянии отца и первом чемпионате мира.
Мы встретились с Галимой Ахметкареевной Шугуровой в Москве, где она живет с тех пор, как закончила спортивную и тренерскую карьеру. Ровно сорок лет назад она стала первой в истории абсолютной чемпионкой Европы по художественной гимнастике — это были ее последние международные соревнования подобного масштаба. Сейчас, в 2018 году, поражает другое: грация и магнетический блеск в глазах никуда не исчезли. «Художница» остается «художницей» навсегда.
Вы попали в художественную гимнастику в возрасте 8 лет. По всем современным меркам, это довольно поздний возраст. Насколько сложнее работать с телом девочки в возрасте 9 лет по сравнению с пяти-шестилетней?
По современным — да, поздно. Но только вы не сравнивайте художественную гимнастику тогда и сейчас. То, что девочки делают сейчас, нам тогда и не снилось. Но, в то же время, быть первооткрывателем очень сложно.
Кто вас отвел в гимнастический зал?
Меня привели девочки-одноклассницы, просто потому что в секцию проходил дополнительный набор. Я пришла туда зимой и не хочу сказать, что мне так уж сильно сразу понравилось, ведь у меня даже представления о художественной гимнастике не было. Я думаю, в 1962 году вообще мало кто знал об этой дисциплине.
А что это было за помещение, в котором вы тренировались?
Когда я туда пришла, это был обыкновенный барак, расположенный неподалеку от 88-й школы. Даже названия «спортивная школа» тогда не было, просто секция.
Первая серьезная трудность, с которой вы столкнулись во время тренировок?
Вы знаете, не могу что-то выделить действительно сложного на начальном этапе. Я ведь не приходила в секцию с мыслью: сейчас я буду серьезно заниматься.
Когда ваше отношение к тренировкам поменялось?
В детстве я была хулиганистым ребенком, любила играть с мальчишками в казаки-разбойники на стройке. Однажды я спрыгнула со второго этажа… Не раз уже прыгала с этой высоты на землю, но в тот раз меня как будто что-то удерживало. Все равно прыгнула — и сломала ногу. Полгода из-за травмы я не тренировалась, а после того, как вернулась в секцию, мое отношение к тренировкам изменилось и довольно серьезно. Оно стало более осознанным.
Ваш тренер, Галина Павловна Горенкова, вас сильно ругала за ту травму?
Реакцию Галины Павловны я сейчас уже не помню, но вот папа ругал очень сильно.
Еще одна параллель между современными спортсменами и вашим детством. Многие сейчас не успевают совмещать учебу и спорт. Как у вас обстояли дела с образовательным процессом?
Я думаю, дело в количестве сборов, в наше время их было меньше, поэтому и время на учебу оставалось. Но, разумеется, когда взяли в сборную Союза и началась подготовка к чемпионату мира, тогда учебе уделялось меньше времени. Но, в целом, всегда училась на четверки и пятерки, в начальных классах даже отличницей была.
Как выглядел Ваш обычный будний день во время учебы в школе?
Утром в школу, во второй половине дня на тренировку. Вообще тогда время было легко планировать, потому что у меня был очень строгий папа. Например, на обратную дорогу из зала домой он давал мне ровно один час. Если я опаздывала, то могла получить за это. Серьезно. Папа строго меня держал.
Судя по всему, он оказал большое влияние на развитие вашей спортивной карьеры.
Мама от спорта была несколько в стороне, а вот папа говорил Галине Павловне: «Я Вам доверяю, делайте с ней все, что надо. Хочу, чтобы Шугуровы выбились в люди».
С такой отцовской строгостью времени на личную жизнь хватало?
Меня могли отпустить погулять на полчаса (смеется). Но времени свободного правда было немного.
Когда появилось понимание, что художественная гимнастика — это то, с чем вы свяжете свою дальнейшую жизнь?
А не было этого понимания. Я ведь не думала, что по окончании спортивной карьеры останусь в художественной гимнастике. Поступила на исторический факультет пединституте, проучилась там три года, но неудачная из меня историчка вышла — в итоге перевелась в институт физкультуры и закончила его в 1979 году.
Девочка с именем Галима часто сталкивалась с тем, что ее называли Галиной?
Да я как-то и не обращала на это внимание, знаете, я ведь привыкла, что меня и сейчас называют просто Галима, а не Галима Ахметкареевна — отчество не всем удается выговорить. Обычно всегда поправляла, но один памятный эпизод все-таки был.
В детстве?
Да, глупая была. Первый раз когда поехала на соревнования, нужно было делать документы — карту спортсмена с заверенными справками из диспансеров. И я везде там писала Шугурова Галина Григорьевна.
Григорьевна?
Потому что папу на работе называли Григорием Каримовичем, его товарищем так было проще. И вот перед соревнованиями смотрят мое свидетельство о рождении и ужасаются… Пришлось за один день все справки переделывать.
Варна. 1969 год. Вам 15 лет, и вы приехали на первый в своей жизни чемпионат мира. Что было внутри?
Я ничего не поняла! Мне правда кажется, что тогда я просто не осознала происходящее. Но вот накануне поездки мы с моей подружкой по команде поехали на Красную площадь и дали там клятву. Причем это ничего общего с тем, что позже организовывал тот же ЦК Комсомола, не имело — просто наша с ней инициатива. Поклялись в том, что не подведем команду на соревнованиях.
На вас в сборной уже тогда рассчитывали?
Да в том-то и дело, что никто особых надежд и не возлагал. Да, была тогда молодой и перспективной, но опыта не было, первый раз со сборной СССР отправилась за границу…
И встретились с Марией Гиговой…
До Варны я уже видела ее однажды: на соревнованиях Кубок солидарности наций. Турнир проходил в Скопье после страшного землетрясения, и вот она там выступала, а я на нее смотрела. Но тогда в 69-м я не думала, что смогу с ней соперничать и где-то с ней рядом стоять. Но, в итоге, удалось завоевать пять медалей: две золотые, две серебряные и одну бронзовую. Бешеный успех, особенно на фоне тех, на кого в сборной тогда рассчитывали больше.
Складывается впечатление, будто вы тогда совсем не волновались…
Я волновалась всегда! Даже когда была еще совсем маленькой девочкой. Каждый раз проходила мимо моего тренера и говорила: «Господи, как я боюсь!». А ведь это уже прям перед выходом! Галина Павловна мне говорила: «Ты что, с ума сошла? Ты что, корову проигрываешь?» (смеется)
Горенкова была строгим тренером?
Нет, она была очень демократичным человеком. Понимаете, есть такие тренеры, которые могут своих гимнасток ущипнуть или еще как-то физически воздействовать, чтобы те в чувства пришли. Помню на одном из союзных соревнований выходит гимнастка, а у нее на бедре что-то красное. Ближе взглянула — а это кровь. Оказывается, она сама попросила тренера еще ущипнуть, чтобы взбодриться! Галина Павловна была другой.
Можно ли говорить о том, что какой-то подход лучше, а какой-то хуже?
Так ведь все от спортсмена зависит: кого-то надо трясти за шкирку, а с кем-то необходимо быть помягче. Наш тандем с Галиной Павловной привел к тому, что сейчас, спустя столько лет, мы сидим с вами и разговариваем. Если бы что-то было по-другому, вероятнее всего этого интервью не было. А вообще если можно было бы прожить две жизни: одну в жестком режиме, с закручиванием всех гаек, а другую — чтоб все время гладили по головке, то тогда можно было сравнивать эти два подхода объективно.
Сохранившиеся видеофрагменты выступлений Галимы Шугуровой
